Human body resistance dynamics in the post-covid period

Full Text

Введение

РНК-вирус SARS-CoV-2, вызвавший пандемию, довольно контагиозен, может вызывать тяжелые формы заболевания с неблагоприятным исходом. Кроме того, часть пациентов, перенесших инфекцию, длительное время не может вернуться к обычной жизнедеятельности в связи с развитием постковидного синдрома (ПКС) [1]. ПКС характеризуется прежде всего наличием астении (слабость, утомляемость, постнагрузочное недомогание, когнитивная дисфункция), на фоне которой часто формируются поражения различных органов и систем. При этом роль иммунной системы в формировании постковидных нарушений остается малоизученной. Имеющиеся публикации, посвященные состояния иммунной системы в остром периоде COVID-19 однозначно свидетельствуют о ее гиперфункции [9, 11, 12, 16], однако сведения о динамике восстановления специфической и неспецифической защиты организма в постковидном периоде у выздоровевших и при наличии ПКС весьма ограничены и неоднозначны [4, 15]. Чаще они посвящены изучению динамики иммунного ответа против SARS-CoV-2 [3, 12]. При этом выявлено несколько фенотипов нарушений иммунной системы, которые характеризуются разной степенью повреждения врожденного или адаптивного иммунитета [2, 8].

Цель работы: оценить динамику изменений неспецифической и специфической резистентности организма у пациентов с постковидным синдромом.

Материалы и методы

Исследование проведено на базе амбулаторного-поликлинического отделения одного из ЛПУ г. Тюмени с мая 2022 г. по декабрь 2023 г. В исследовании приняли участие 124 человека (38 мужчин, 86 женщин), перенесшие COVID-19-инфекцию. Пациенты не имели прививки от SARS-CoV-2 и перенесли заболевание естественным путем. Из числа обследованных 62 (19 мужчин и 43 женщин) имели признаки постковидного синдрома (ПКС) спустя 1–15 месяцев после перенесенной COVID-19-инфекции. Поствоспалительная астения проявлялась сохраняющейся выраженной общей слабостью на протяжении длительного времени после купирования острого COVID-19. У 60% из обследуемых диагностированы признаки поражения центральной нервной системы в виде стойкой головной боли разлитого характера, когнитивных нарушений и нарушений сна. Пациенты с ПКС не имели соматических заболеваний, которые могли спровоцировать или усугубить общую астенизацию. Другие 62 пациента в постковидном периоде не предъявляли жалоб и прошли обследование в рамках периодического медицинского обследования (табл. 1).

 

Таблица 1. Возрастные и половые характеристики клинических групп, Ме [Q₂₅; Q₇₅]

Table 1. Age and sex characteristics in clinical groups, Ме [Q₂₅; Q₇₅]

Продолжительность, месяцы Duration, months	ПКС PCS				Без ПКС Without PCS
	Мужчины Men		Женщины Women		Мужчины Men		Женщины Women
	n	Возраст, лет Age, years	n	Возраст, лет Age, years	n	Возраст, лет Age, years	n	Возраст, лет Age, years
1–3	4	66,75 [46, 0; 74, 0]	11	44,81 [27, 0; 54, 0]	3	50,0 [38, 0; 56, 0]	9	53,88 [34, 0;70, 0]
3–6	4	54,5 [39, 0; 70, 0]	13	46,38 [23, 0; 63, 0]	6	47,5 [47, 0; 62, 0]	16	46,75 [21, 0; 73, 0]
6–12	7	48,14 [37, 0; 61, 0]	9	40,88 [24, 0; 58, 0]	7	39,71 [27, 0; 70, 0]	9	50,44 [36, 0; 72, 0]
12–15	4	31 [24, 0; 43, 0]	10	40,2 [28, 0; 64, 0]	3	33,0 [29, 0; 38, 0]	9	37,0 [27, 0; 56, 0]

Примечание. ПКС/Без ПКС — с наличием постковидного синдрома/без постковидного синдрома.

Note. PCS/ Without PCS — with/without post-COVID syndrome.

 

У всех обследованных был лабораторно подтвержденный факт перенесенной COVID-19-инфекции (положительный результат ПЦР РНК SARS-CoV-2 в анамнезе или положительный титр антител класса IgG к SARS-CoV-2 после купирования острого периода и при бессимптомном течении инфекции). Тяжесть перенесенной COVID-19 инфекции в остром периоде оценена согласно Временным методическим рекомендациям профилактики, диагностики и лечения новой коронавирусной инфекции (COVID-19) (Минздрав России. Версия 17 (09.12.2022). Развитие ПКС не зависело от возраста, пола и тяжести перенесенного заболевания. Большинство пациентов с ПКС (66%) перенесли острый период COVID-19 в легкой или бессимптомной форме. У 25% пациентов острый период протекал в средней степени тяжести и только в 9% случаях тяжело, с развитием интерстициальной пневмонии. Все пациенты с ПКС продолжали свою трудовую деятельность, несмотря на имеющиеся признаки снижения адаптационной функции организма к полноценной жизнедеятельности после перенесенного острого COVID-19.

Содержание лейкоцитов и лейкоцитарную формулу в общем анализе крови определяли с помощью гематологического 3-частного анализатора Mindray BC-2800 (Hemalight 1270, США). Общее содержание IgA, IgМ и IgG в сыворотке крови определяли с использованием стандартного набора реактивов ООО «Протеиновый контур» (Россия). Анализ проводили согласно инструкции, прилагаемой к наборам фирмой изготовителем. Регистрацию результатов проводили на фотометре Multiskan (Labsystems, Финляндия). Определение суммарного иммуноглобулина класса Е (общего IgE) в сыворотке крови проведена с помощью ELISA-анализа с фиксацией результата на ридере Multiskan SkyHigh (Thermo FS, Финляндия).

Иммунофенотипирование клеток крови на экспрессию маркеров CD3, CD4, CD8 и CD19 проводили с помощью многоцветной проточной цитометрии с использованием проточного цитометра CytoFlex S (Beckman Coulter, Индианаполис, Индиана, США). Данные проточной цитометрии анализировали с использованием программного обеспечения Kaluza v2.1 (Beckman Coulter, Индианаполис, Индиана, США). Общий анализ крови и иммунологические показатели у пациентов определяли вне обострения воспалительных процессов. В качестве контрольных величин для иммунологических тестов использовали показатели, полученные при исследовании образцов крови здоровых не болевших COVID-19-инфекцией лиц (n = 25).

Клиническое исследование проводилось в соответствии с принципами, изложенными в Хельсинкской декларации, и одобрено локальным этическим комитетом НМИЦ ТО имени академика Г.А. Илизарова. Всеми пациентами подписано добровольное информированное согласие на участие в исследовании.

Статистические методы. Статистическая обработка результатов осуществлена с помощью компьютерной программы Statistica 9 (StatSoft, США). Соответствие нормальности распределения оценивали с помощью критерия Шапиро–Уилка. При нормальном распределении признаков результаты представлены в виде средних значений (М) и стандартной ошибки среднего (m).

Описательная статистика количественных признаков представлена в виде медианы и интерквартильного размаха Ме [Q₂₅; Q₇₅]. Сравнение групп проводили с помощью непараметрического U-критерия Манна–Уитни. Во всех процедурах статистического анализа различия считали статистически значимыми при достигнутом уровне значимости p < 0,05.

Результаты

У пациентов без ПКС в период 1–6 месяца после перенесенного COVID-19 содержание лейкоцитов в периферической крови было достоверно ниже, чем у здоровых доноров крови (р = 0,001). Уменьшение общего количества лейкоцитов было связано с сокращением абсолютного содержания нейтрофилов, а в период 3–6 месяцев еще и моноцитов (табл. 2). Восстановление общего количества лейкоцитов происходит спустя полгода, а нейтрофилов только через год.

 

Таблица 2. Динамика показателей лейкограммы в постковидном периоде у пациентов без ПКС, Ме [25; 75]

Table 2. Dynamics of leukogram indices in post-COVID period in PCS-free patients, Ме [25; 75]

Показатель Indicator	Группа I Group I n = 15	Группа II Group II n = 17	Группа III Group III n = 16	Группа IV Group IV n = 14	Группа V Group V n = 25	Р-level
	1–3 месяца 1–3 months	3–6 месяцев 3–6 months	6–12 месяцев 6–12 months	12–15 месяцев 12–15 months	Контрольная группа Control group	Группы I–V Groups I–V	Группы II–V Groups II–V	Группы III–V Groups III–V	Группы IV–V Groups IV–V
Лейкоциты, × 109/л Leukocytes, × 109/l	5,02 [4, 29;8, 83]	5,59 [3, 17; 9, 53]	5,95 [3, 63; 9, 7]	6,37 [4, 5; 8, 09]	5,911 [4, 8; 7, 8]	0,005	0,001	0,08	0,096
Нейтрофилы, × 109/л Neutrophils, × 109/l	2,6 [2, 56; 5, 70]	3,02 [1, 52; 4, 68]	3,3 [1, 52; 4, 95]	3,83 [2, 33; 4, 6]	3,5 [3, 09; 4, 6]	0,000	0,000	0,005	0,164
Лимфоциты, × 109/л Lymphocytes, × 109/l	1,97 [1, 61; 2, 99]	2,04 [1, 93; 3, 99]	2,09 [1, 04; 3, 29]	1,97 [1, 01; 3, 98]	1,89 [0, 98; 2, 59]	0,3	0,233	0,303	0,141
Моноциты, × 109/л Monocytes, × 109/l	0,28 [0, 12; 0, 86]	0,3 [0, 11;0, 68]	0,3 [0, 09; 0, 77]	0,35 [0, 15; 0, 86]	0,33 [0, 08; 0, 72]	0,07	0,044	0,008	0,671

Примечание. P — достоверность различий между показателями контрольной и исследуемыми группами по U-критерию Манна–Уитни.

Note. P — significant differences between indicators in control and study groups assessed by Mann–Whitney U-criterion.

 

У пациентов с ПКС абсолютные значения общего количества и различных видов лейкоцитов достоверно не отличались от таковых у пациентов без ПКС, однако нетяжелые лейкопении встречались гораздо чаще. Динамика восстановления лейкограммы также не зависела от наличия ПКС (табл. 3).

 

Таблица 3. Динамика показателей лейкограммы в постковидном периоде у пациентов с ПКС, Ме [25; 75]

Table 3. Dynamics of leukogram parameters in the post-COVID period in PCS patients, Ме [25; 75]

Показатель Indicator	Группа I Group I n = 15	Группа II Group II n = 17	Группа III Group III n = 16	Группа IV Group IV n = 14	Группа V Group V n = 25	Р- level
	1–3 месяца 1–3 months	3–6 месяцев 3–6 months	6–12 месяцев 6–12 months	12–15 месяцев 12–15 months	Контрольная группа Control group	Группы I–V Groups I–V	Группы II–V Groups II–V	Группы III–V Groups III–V	Группы IV–V Groups IV–V
Лейкоциты, × 109/л Leukocytes, × 109/l	4,86 [2, 76;8, 34]	5,01 [3, 17; 9, 53]	6,15 [3, 63; 7, 7]	5,92 [4, 5; 8, 09]	5,911 [4, 8; 9, 8]	0,002	0,011	0,504	0,092
Нейтрофилы, × 109/л Neutrophils, × 109/l	2,12 [2, 33; 4, 60]	2,12 [1, 52; 4, 68]	3,29 [1, 52; 4, 95]	3,06 [2, 33; 4, 6]	3,5 [3, 09; 4, 6]	0,001	0,003	0,009	0,280
Лимфоциты, × 109/л Lymphocytes, × 109/l	2,32 [2, 01; 2, 98]	2,34 [1, 93; 3, 99]	2,17 [1, 04; 3, 29]	2,26 [1, 01; 3, 98]	1,89 [0, 98; 2, 59]	0,151	0,632	0,016	0,171
Моноциты, × 109/л Monocytes, × 109/l	0,25 [0, 15; 0, 81]	0,28 [0, 11;0, 68]	0,37 [0, 09; 0, 77]	0,35 [0, 15; 0, 86]	0,33 [0, 08; 0, 72]	0,001	0,006	0,094	0,662

Примечание. P — достоверность различий между показателями контрольной и исследуемыми группами по U-критерию Манна–Уитни.

Note. P — significant differences between indicators in control and study groups assessed by Mann–Whitney U-criterion.

 

У пациентов с ПКС дополнительно оценены показатели иммунограммы (табл. 4). В периферической крови у обследованных в период от 3 до 12 месяцев было более низкое абсолютное содержание CD3⁺ клеток. При этом в течение всего года было сниженным количество CD4⁺ лимфоцитов, а в период 3–6 месяцев и CD8⁺ клеток. Абсолютные значения содержания CD19⁺ лимфоцитов были более низкими, чем у доноров крови, в течение всего периода наблюдения, Концентрации IgM и IgG в периферической крови в течение всего года превышали контрольные значения и нормализовались только спустя 12–15 месяцев после инфекции. Повышение уровней IgM и IgG не сопровождалось клиническими симптомами воспаления, а также лейкоцитозами либо увеличением каких-либо острофазовых показателей в биохимическом анализе крови. При этом в период от 3 до 15 месяцев титр IgA у пациентов с ПКС был достоверно ниже, чем у доноров крови. Напротив, содержание общего IgЕ в крови было достоверно выше и нарастало к концу периода наблюдения.

 

Таблица 4. Динамика показателей иммунограммы у пациентов с ПКС, Ме [25; 75]

Table 4. Dynamics of immune indicators in PCS patients, Ме [25; 75]

Показатель Indicator	Группа I Group I n = 15	Группа II Group II n = 17	Группа III Group III n = 16	Группа IV Group IV n = 14	Группа V Group V n = 25	Р-level
	1–3 месяца 1–3 months	3–6 месяцев 3–6 months	6–12 месяцев 6–12 months	12–15 месяцев 12–15 months	Контрольная группа Control group	Группы I–V Groups I–V	Группы II–V Groups II–V	Группы III–V Groups III–V	Группы IV–V Groups IV–V
CD3+, × 109/л | CD3+, × 109/l	1,55 [0, 42; 3, 64]	1,19 [0, 6; 2, 22]	1,39 [0, 83; 2, 3]	1,65[0, 69; 2, 75]	1,89 [0, 55; 2, 2]	0,117	0,001	0,029	0,420
CD4+, × 109/л | CD4+, × 109/l	0,98[0, 26; 2, 31]	0,74 [0, 43; 1, 38]	0,87 [0, 5; 1, 52]	1,03 [0, 29; 1, 83]	1,25 [0, 25; 1, 51]	0,047	0,0001	0,003	0,117
CD8+, × 109/л | CD8+, × 109/l	0,49 [0, 098; 1, 27]	0,37 [0, 13; 1, 02]	0,42 [0, 24; 0, 66]	0,55 [0, 28; 0, 84]	0,58 [0, 00; 0, 07]	0,275	0,007	0,105	0,883
CD3–CD19+, × 109/л CD3–CD19+, × 109/l	0,20 [0, 09; 0, 4]	0,22 [0, 06; 0, 37]	0,23 [0, 1; 0, 3]	0,24 [0, 01; 0, 3]	0,26 [0, 03; 0, 4]	0,05	0,04	0,04	0,05
IgA, г/л | IgA, g/l	1,04 [0, 5; 1, 6]	0,625 [0, 3; 1, 2]	0,08 [0, 2; 1, 3]	1,13 [0, 8; 1, 7]	1,29 [0, 9; 1, 8]	0,13	0,01	0,04	0,02
IgM, г/л | IgM, g/l	2,27 [1, 5; 3, 4]	2,625 [1, 9; 2, 9]	2,6 [1, 6; 3, 4]	1,13 [0, 9; 2, 0]	1,39 [ 0, 99; 1, 5]	0,008	0,001	0,04	0,01
IgG, г/л | IgG, g/l	14,46 [11, 5; 16, 0]	12,27 [7, 5; 22, 9]	13,28 [11, 7; 20, ]	12,44 [5, 5; 12, 5]	11,03 [10, 2; 13, 6]	0,008	0,04	0,07	0,05
Общий IgЕ, МЕ/мл Total IgE, IU/ml	66,66 [3, 0; 183, 0]	85,65 [5, 0; 172, 0]	98 [12, 0; 322, 0]	87,7 [16, 0; 256, 0]	36,12 [0, 4; 38, 0]	0,001	0,002	0,007	0,003

Примечание. P — достоверность различий между показателями контрольной и исследуемыми группами по U-критерию Манна–Уитни.

Note. P — significant differences between indicators in control and study groups assessed by Mann–Whitney U-criterion.

 

Динамика лейкограммы и иммунограммы сопровождается изменением клинической картины ПКС (табл. 5). Наряду с симптомами астенического синдрома — ведущего проявления ПКС — наблюдается снижение резистентности к инфекционным агентам. В 49% случаев острая инфекция COVID-19 фиксировалась более двух раз в течение последних 2-х лет, В течение года после перенесенной острой инфекции 52% (n = 32) пациентов с ПКС отмечали у себя повторные респираторные заболевания до 6–10 раз в год, что не было характерно для них в доковидном периоде. Однако эпизоды ОРВИ преимущественно переносились в легкой форме без обращения за помощью к врачу.

 

Таблица 5. Частота воспалительных, аллергических и аутоиммунных проявлений у пациентов с ПКС

Table 5. Frequency of inflammatory, allergic and autoimmune manifestations in PCS patients

	1–3 месяцев 1–3 months	3–6 месяцев 3–6 months	6–12 месяцев 6–12 months	12–15 месяцев 12–15 months
Частые РВИ Frequent respiratory viral infections	2	9	12	9
Гнойно-воспалительные поражения кожи Purulent-inflammatory skin lesions	3	4	5	4
Гнойно-воспалительные заболевания глаз Purulent-inflammatory eye diseases	2	4	3	2
Гнойно-воспалительные заболевания ЛОР-органов Purulent-inflammatory diseases of the ETN organs	3	4	7	5
Кишечные инфекции и дисбиоз Intestinal infections and dysbiosis	0	4	9	4
Герпес Herpes	0	2	3	1
Аллергия Allergy	1	1	5	5
Суставной синдром Joint syndrome	0	2	10	5
Всего исследуемых в группе Total subjects in the group	15	17	16	14

 

В первые 3 месяца 8 из 15 пациентов с ПКС обращались по поводу гнойно-воспалительных заболеваний ЛОР-органов (n = 3), кожи (n = 3) и глаз (n = 2).

В период 3–6 месяцев у 4 пациентов, обратившихся с жалобами на нарушение зрения в виде снижении его остроты, появлении «тумана», «чувства песка», сухости глаз, диагностированы вирусно-бактериальный конъюнктивит (n = 2) и блефарит (n = 2), один из которых завершился развитием острого дакриоцистита. Гнойно-воспалительные заболевания ЛОР-органов и кожи были выявлены у 8 пациентов, герпес у 3. У 4 пациентов присутствовал «синдром раздраженного кишечника». В этот же период зарегистрировано 5 случаев гнойного риносинусита.

В течение второй половины года после выздоровления от COVID-19 9 пациентов обращались за медицинской помощью по поводу диспепсии с преобладанием жидкого или водянистого стула (IBS-D). Причинами диспепсии были норовирус (n = 2), аденовирус (n = 2) и ротовирус (n = 1), а также дисбиоз кишечника (n = 4). Дисбиоз кишечника характеризовался преобладанием условно-патогенной микрофлоры: золотистого стафилококка (S. aureus) от 10³ до 10⁶ КОЕ/мл, реже клебсиелл (Klebsiella pneumoniae), эшерихий (E. coli), энтеробактера (Enterobacter), псевдомонад (Pseudomonas), дрожжеподобных грибов (Candida) и других возбудителей на фоне резкого снижения уровня лактобактерий (< 10⁶ КОЕ/мл) и бифидумбактерий (< 10¹⁰ КОЕ/мл).

У 7 пациентов зарегистрированы воспалительные заболевания слизистых носоглотки в виде обострений хронического тонзиллита, развития паратонзиллярного абсцесса, острого и длительно протекающего или часто рецидивирующего хронического фарингита, среднего отита и синусита. При посеве патологического материала на питательные среды с последующим выделением возбудителя во все случаях верифицирован S. aureus в концентрации 10⁴ и выше КОЕ/мл. У 3 пациентов в материале также выделена Klebsiella pneumoniae. Воспалительные поражения придаточных пазух носа чаще носили гнойный характер, а при катаральных синуситах период реабилитации затягивался и составлял более 14 дней.

У 3 пациентов были обильные гнойничковые высыпания на коже, а в 2 случаях фурункулы. В 4 случаях зафиксирована герпетическая инфекция (от простого герпеса губ до генитального и Herpes zoster). Причем герпес был купирован лишь при помощи приема максимальных доз противовирусных препаратов.

Если в первые 6 месяцев после выздоровления от COVID-19 случаи аллергии были единичными, то спустя полгода они значительно участились. 5 пациентов предъявляли жалобы на кожный зуд, крапивницу (n = 2), папулы (n = 1), петехии, а также изменения цвета кожи в виде пятен розового, красного и фиолетового цвета.

В период 12–15 месяцев у 5 пациентов впервые проявился бронхообструктивный синдром. При этом в 3 случаях диагностирована атопическая бронхиальная астма с изменением спирограммы в виде снижения ОФВ1/ФЖЕЛ < 70%, ОФВ1 < 80% и положительной пробой с бронхолитиком (прирост на фоне приема сальбутамола составил 12–17%).

Спустя полгода значительно учащаются случаи суставного синдрома в виде синовита, артралгии и полиартралгии. У 7 пациентов изолированная артралгия или полиартралгия не сопровождалась поражением суставов по результатам их рентгенографии и УЗИ. В 8 случаях выявлены деформация хрящевой ткани, артрозо-артрит с присоединением признаков синовита. У двоих пациентов на фоне получаемого полного курса НПВС, хондропротекторов, внутрисуставного введения глюкокортикостероидов (ГКС) и физиотерапевтического лечения, разрушение хрящевой ткани коленных суставов прогрессировало, завершилось деструкцией хряща и развитием асептического некроза, что явилось показанием для проведения эндопротезирования. Довольно часто (n = 7) суставной синдром сочетался с атопическими проявлениями.

Обсуждение

В течение первых 6 месяцев после перенесенной инфекции COVID-19 в периферической крови всех пациентов отмечено сокращение абсолютного количества всех лейкоцитов в периферической крови. Более низкие значения абсолютного содержания нейтрофилов сохраняются в течение года после выздоровления. Отмечено, что в периферической крови у пациентов, перенесших COVID-19, уменьшается не только количество лейкоцитов, но и тромбоцитов [7]. С низким количеством тромбоцитов авторы связывают нарушение обычного течения послеоперационного периода после амбулаторных вмешательств [5]. При этом выявлена закономерность: чем раньше в ПКП проведено вмешательство, тем больше сроки нетрудоспособности вне зависимости от объема операции. Учитывая динамику лейкограммы, можно утверждать, что не только недостаточный уровень тромбоцитов неблагоприятно влияет на репаративные процессы в области послеоперационной раны, но также и меньшее содержание микро- и макрофагов. Если у пациентов без ПКС снижение резистентности проявляется при каком-либо экстремальном воздействии, то при наличии ПКС оно уже имеет клиническую симптоматику.

В исследованиях Ивановой И.А. и соавт. установлено, что относительное и абсолютное количество основных популяций и субпопуляций лимфоцитов у переболевших COVID-19, зависят от тяжести перенесенного заболевания [3]. При этом у переболевших в бессимптомной форме отличий лимфоцитарного профиля от контрольных величин выявлено не было, а восстановление популяционного и субпопуляционного состава лимфоцитов у переболевших в тяжелой форме происходит только через 7–8 месяцев. У обследованных нами пациентов с ПКС вне зависимости от тяжести перенесенной инфекции более низкое абсолютное количество CD3⁺, CD4⁺ и CD3^–CD19⁺ сохранялось в течение 12 месяцев после выздоровления, а в период 3–6 месяцев было меньшее количество и CD8⁺. То есть при наличии ПКС недостаточность специфической защиты и дисбаланс в иммунной системе сохраняется более длительное время.

При ПКС наряду с уменьшением количества фагоцитов и различных популяций лимфоцитов нами выявлено уменьшение титров IgА, что является еще одним фактором снижения бактерицидных свойств слизистых оболочек и кожи. Учитывая важную роль IgA в иммунном ответе против SARS-CoV-2 [10, 14], можно объяснить высокую частоту повторного инфицирования этим вирусом у обследованных пациентов. Изменение микробиоты кишечника с преобладанием условно патогенных микроорганизмов лежит в основе формирования «синдрома раздраженного кишечника» и способствует развитию кишечных инфекций.

Кроме количественных изменений в иммунной системе после клинического выздоровления от COVID-19 также описаны нарушения функции лимфоцитов [18], причем их степень коррелирует с тяжестью инфекционного процесса [13, 17]. Вероятно, именно дисфункция иммуноцитов способствует формированию иммунопатологических процессов, которые манифестируют спустя полгода после выздоровления от COVID-19. О нарастающем изменении специфической реактивности свидетельствует прогрессирующее нарастание содержания общего IgЕ в течение года у пациентов с ПКС, что сопровождается учащением аллергических проявлений. Высокий титр IgЕ способствует активации тучных клеток [6]. Высвобождение из тучных клеток предсуществующих медиаторов и синтез новых, а также цитокинов способствует формированию кожных проявлений аллергии, диспепсии, артралгий. Формирование суставного синдрома и прогрессирование дегенеративных изменений суставов происходит на фоне повышенных титров IgM и IgG без изменения острофазовых показателей, что, вероятнее всего, является результатом IgЕ-независимого иммунного повреждения.

Таким образом, после перенесенной COVID-19-инфекции длительное время сохраняется низкий уровень неспецифической защиты. У пациентов с постковидным синдромом низкая неспецифическая и специфическая резистентность проявляется вирусными и бактериальными инфекциями слизистых оболочек и кожи. Дисбаланс в иммунной системе способствует формированию аллергических и аутоиммунных процессов.

About the authors

Ekaterina V. Zhdanova

Tyumen State Medical University

Author for correspondence.
Email: zhdanova.e.v@bk.ru

DSc (Medicine), Professor, Head of Pathological Physiology Department

Russian Federation, Tyumen

E. V. Rubtsova

National Medical Research Center of Traumatology and Orthopedics named after academician G.A. Ilizarov

Email: zhdanova.e.v@bk.ru

PhD Student

Russian Federation, Kurgan

E. G. Kostolomova

Tyumen State Medical University

Email: zhdanova.e.v@bk.ru

PhD (Biology), Associate Professor, Department of Microbiology

Russian Federation, Tyumen

References

Supplementary files